Тени Богов. Искупление - Страница 125

125

– А ведь их до полусотни здесь, – проговорил Друкет. – Я думал меньше. Они, конечно, и в самом деле скорее всего потеряли человеческое обличье, но сходу их не срубить. В башне могут оказаться лучники.

– Нас не видно от основания башни, – заметил Хельм. – И я не вижу наблюдателя на самой башне. Да и зачем им наблюдатели? Я так понял, что их само ущелье прикрывает? Магия? Мы можем перейти с лошадьми к роще, и уже между кустами пробраться к самой башне. Оставим лошадей поблизости и нападем внезапно.

– Рискованно, – задумался Друкет.

– Надо их отвлечь, – вдруг выпалила Гледа. – Прийти для переговоров. Например, вдвоем. Я и отец. А пока мы будем переговариваться, вы подберетесь поближе.

– Мудро, – согласился Друкет. – Увидев девчонку, они остолбенеют от нашей наглости. Это ж лакомство.

– А нам и нужно, чтобы они остолбенели, – процедила сквозь стиснутые зубы Гледа. – Тогда уж точно никто не будет смотреть, как остальные подбираются к башне.

– Никогда, – мотнул головой Торн, не сводя взгляда с древнего укрепления.

– Она права, – неожиданно сказал Падаганг, который присматривался к башне, приложив руку ко лбу. – Они остолбенеют. И дадут нам время. Но я пойду тоже. Не знаю, как они стали людоедами, и насколько они звери по натуре, но большинство из них – исидские вандилы. Я знаю их язык. Даже если они забыли закон гостеприимства, какое-то время они будут чесать затылки. Это тоже даст нам несколько минут.

– Пойдем втроем, – твердо сказал Торн. – Но если что, Гледа…

– Мое место у тебя за спиной, – вздохнула девчонка.

Их заметили, когда они прошли половину пути. Холод пробежал по спине Гледы, но настоящий ужас, – ужас, смешанный с ненавистью, – она ощутила, когда почувствовала запах гниения и услышала хруст человеческих костей, которыми было завалено все вокруг. На площадке у основания башни, где курился дымок над костром и булькало какое-то жуткое варево в закопченном котле, столпились обитатели руин. Их было больше сорока, и хотя вандилов оказалось большинство, мелькали среди них и белые лица. Хотя вряд ли все эти морды можно было назвать лицами. Они смотрели на гостей, как голодные звери в клетке смотрят на сырое мясо в руках их хозяина. Хозяином был вандил, возвышающийся над остальными на голову.

– Приятного аппетита, – процедил сквозь зубы Торн. – Жаркое, мясо на углях и сладкое само пришло на кухню.

– Сейчас я поздороваюсь и назову свое имя, – прошипел Падаганг. – Если этот великан назовет в ответ свое, то несколько минут мы выкроим.

Падаганг закричал, когда до низкой каменной ограды вокруг башни осталось двадцать шагов. Толпа загудела, но затихла мгновенно, едва великан произнес несколько слов. Падаганг ответил ему, и снова получил ответ. Произнес еще несколько фраз, и услышал в ответ громовой хохот, подхваченный теми, кто толпился вокруг чудовищного вандила.

– Его зовут Мабок, – проговорил побледневший Падаганг. – Он горшечник из Гольды, которому здесь, в Вандилском лесу, боги открыли таинство и сладость человеческой плоти. У него есть один вельможа, может быть, это твой сын. Но он не может его отдать.

– Почему? – с трудом выдавил Торн.

– Он сказал, что твой сын слишком вкусный, – прошептал Падаганг.

– Скажи ему, что я готов с ним сразиться, – ответил Торн.

– Уже говорил, – мотнул головой Падаганг. – Предлагал и себя, и тебя. Он не будет сражаться. Он сказал, что вандил не сражается со скотом. Он режет его. И добавил, что его воины убьют нас в тот же миг, когда мы обнажим оружие. А если мы его не обнажим, то проживем чуть дольше. Сначала они съедят девчонку.

Гледа стояла, стиснув рукоять меча, и думала лишь об одном, что одна из тех костей, на которых она стояла, могла оказаться костью ее брата. И что всякая смерть ужасна, но самое ужасное в том, что ее брату суждено было погибнуть именно так, послужив пищей этому зверью, которое все еще держало в руках какое-то оружие, но утратило даже тень сходства с людьми. Она даже перестала слушать, что говорил Падаганг, поэтому, когда ее отец выдернул из ножен меч и пошел на галдящую толпу чудовищ, тут же оказалась рядом, и не услышала от Торна ни единого слова. И уже чуть позже, когда началась схватка, и она поняла, что из-за башни вылетели их спутники и врубились в визжащую толпу людоедов с тыла, слух к ней вернулся, но лишь для того, чтобы она могла слышать вопли умирающей мерзости в человеческом облике.

Схватка еще продолжалась, когда она вслед за Торном метнулась в полуобрушенный проем и среди вони и крови нашла на куче можжевеловых ветвей едва живого Макта. У того не было одной руки и сил даже на удивление. Когда его вынесли на воздух, он не мог говорить и попросил воды.

– Свет, – прохрипел Макт, напившись и загораживая лицо культей. – Отвык от света. Ты представляешь, отец? Они сожрали мою левую руку. Сказали, чтобы я сам выбрал, с чего начнут… Представляешь? Ту самую руку! Не хмурься, я давно простил тебя, просто не знал, как к тебе подойти. Гледа! Представляешь? Они сожрали мою руку!

– Я едва не опоздал, – глухо обронил Торн.

– Все хорошо, – рассмеялся Макт. – Левая рука. Ерунда. Я правша. Сестренка!

– Мама погибла, – прошептала Гледа, и Макт осекся.

– У нас потерь нет, – подошел к Макту, протирая меч, Друкет. – Святые боги, как ты продержался, парень?

– Этот Мабок, – Макт с трудом сдерживал слезы… – любил поболтать. Он каждый вечер разговаривал со мной. Поэтому меня оставили… напоследок. Подожди, Друкет. Мне нужно отдышаться.

– Все будет хорошо, – прошептал Друкет, поворачиваясь к Торну. – Жаль только, что этот Мабок убежал. Ринулся прочь, едва началась схватка. Почувствовал, что дело плохо. Ничего, такого здоровяка легко будет найти. Я рад, что твой парень жив, Торн. И я не могу себе простить, что не нашел его раньше. Не могу.

125