Тени Богов. Искупление - Страница 137

137

– Охотника лучше встретить здесь, – мрачно заметила Амма. – Нигде больше Эфа мы не убережем.

– Почему детей умбра нужно убивать? – спросила Рит. – И что такое с этим мостом?

– Ты почувствовала? – удивилась Амма. – А ведь не должна была. Он в воде. Вот уж не думала… Что-то с тобой не так, девка. Ну да ладно. Менгир – мост и есть. Камни на нем, что-то вроде дороги – обычные, а сам он в проточной воде. Ясно? Уносит она яд, смывает магию. Не всю, но большую часть. И не снимает она метку с дитя умбра. Наоборот. Накладывает ее. Делает его таким же, как и все. На взгляд, конечно. Изначально он как будто чист, если, конечно, не касался менгира еще до жатвы. Я уж не знаю, прикасался ли Эф к блуждающему менгиру, но лучше не рисковать. Поэтому его я велела спрятать. Если я прямо сейчас водружу его на менгир и выдержу положенные минуты – станет ясно кто он. Если его не увидят, то будут думать на любого из нас. Ну, или почти на любого. Возраст-то примерно определить можно. Под подозрение попадешь ты, Сли, Руор и Шаннет. Остальные старше. А уж зачем их убивать…

Амма замолчала, подошла к началу моста, вгляделась в еловую чащу, покачала головой.

– Дети умбра, конечно, не обычные дети. Их не всегда находили, но истребляли при первой возможности всегда. Особенно они видны в этом лесу. Здесь все обнажено. Кое-кто частенько здесь появлялся именно для охоты. Даже легенды о нем… о ней сложились. Детей умбра убивают по трем причинам. Во-первых, они словно тяжелый якорь. Если боги проснутся, то призовут вестников. А дети, пусть даже они созданы человеческой плотью, есть дети. Всегда есть опасность, что любовь к детям будет больше, чем любовь к богам. Да что там опасность, вестник, у которого есть ребенок, уже не вестник. Во-вторых, не все передается плотью, кое-что и духом. Значит, оставаясь обычным человеком, дитя умбра может нести в себе частицу силы умбра, частицу божественного. А она может обернуться великой силой. Зачем разбрасывать силу среди… не умбра?

– А в-третьих? – спросила Рит, потому что Амма словно погрузилась в себя.

– Прорицание, – как будто очнулась Амма. – Есть туманное прорицание, что дети вестников сметут своих родителей. Не дадут им разбудить богов. Или не дадут им… добиться чего-то.

– Значит, – Ло Фенг не сводил взгляда с лица Аммы, – боги спят?

– Смертным сном, – отрезала Амма. – Никто не может сказать точно. Нет этой ясности. Что касается того, откуда они знают… Несколько дней назад я почувствовала потерю одним из вестников тела. Где-то недалеко от Фриги. Для меня это было как вспышка, которая выхватывает из темноты то, что скрыто. Я разглядела троих детей вестников, хотя один был бледен, наверное, не из первого поколения. Но один из оставшихся двух – Эф. Значит, его могла увидеть не только я.

– И что будет дальше? – принялся вглядываться в ельник Ло Фенг.

– Ничего, – пожала плечами Амма. – Если выпутаемся, то отправим с оказией Фаре и Эфа в безопасное место, как и обещано Оркану, а сами… будем отбиваться от убийц. Пока не погибнем или пока не перебьем их.

– А если не выпутаемся? – выдохнула Рит.

– Ничто не поможет, – понизила голос Амма. – Даже твое умение, Ло Фенг.

– Значит мы сберегаем Эфа, чтобы он или кто-то вроде него когда-нибудь уничтожил таких как ты? – спросила Рит. – Или даже тебя?

– Нет, – ответила Амма. – Только потому, что я обещала Оркану. Послушай, девка. Я понимаю, что в тебе кровь энсов, что ты одарена судьбою сверх меры, да и характер у тебя сродни моему, но не топорщи крылышки.

– Не поняла тебя, – призналась Рит.

– Под утро будет нелегко, – прошептала Амма. – Если тебе захочется упасть, падай. Не выделяйся. Я знаю, что ты можешь устоять, но не нужно этого. Нужно, чтобы ты лежала, как все. Ясно? Мы справимся без тебя.

– Мы? – не поняла Рит.

– Я и Ло Фенг, – объяснила Амма. – Было бы лучше, чтобы и он упал. Но он не упадет. Я знаю. И не забывай, за тобой следят, даже когда ты отходишь до ветру.

Беда накатила под утро, когда умолк отдаленный волчий вой, и небо над озером посветлело, и начало казаться, что уже не будет ни беды, ни нападения, ничего. Словно мороз лизнул кожу каждого из отряда, каждого заставил подняться, разминая руки и ноги, кроме Эфа, который лежал стянутый веревками с заткнутым ртом под дорожными мешками. А потом спутники Ло Фенга начали падать. В затылке у Рит заломило, колени ослабли, руки налились свинцом, и она, помня наставление Аммы, повалилась на бок, хотя могла еще стоять. Упала, стараясь остаться лицом к мосту.

На берегу появилась женщина. Она походила на Амму, но волосы ее были черны, а лицо казалось чрезмерно худым из-за запавших щек. В руке у нее был посох, даже не посох, а как будто обычная, подобранная на земле коряга. Но вместе с тем одежда ее, несмотря на простоту, казалась дорогой.

– Твоя рука по-прежнему тверда, Амма, – произнесла незнакомка на храмовом языке, но, разглядев рядом с собеседницей Ло Фенга, тут же перешла на фризский. – Да и воин рядом с тобой неплох. К тому же стоек, впрочем, с эйконцами это случается. Пусть понимает то, что я говорю. Что скажешь? Меч вернулся к своей хозяйке? Значит, этот эйконец обидчик Атрааха?

– Что тебе нужно, Адна? – спросила Амма. – Не возвращайся к тому разговору, я отказала тебе.

– И даже бросила свое убежище, – изобразила улыбку Адна, отчего стала еще страшнее. – Ты не скроешься от меня, Амма. Даже если спрячешься в Опакуме, долго там не просидишь.

– Жатва не бесконечна, – прошептала Амма.

– Зачем последней жатве быть бесконечной? – удивилась Адна. – Но я не этим пришла сюда. То, о чем мы говорили, словно семя. Ему нужно время прорости. А здесь я за другим семенем. Я должна очистить цветник от сорных побегов. Выполоть непотребство, плод преступной похоти, результат осквернения духа, осененного богами. Ты послужишь мне в этой мелочи? Как раньше. Не сопротивляйся, ты же знаешь, что это бесполезно.

137